История

Из воспоминаний Игоря Михайловича Устинова

Пришел я на предприятие в самом начале 65-го года, достаточно опытным инженером, имея за плечами десятилетний стаж работы на других предприятиях в ракетно-космической отрасли: и у Королева, и на ленинградском Арсенале, и у генерала Иванова (один из плеяды сталинских конструкторов-артиллеристов, его орудия ставились практически на всех проектируемых после Великой Отечественной войны тяжелых морских судах). Причиной моего переезда из Ленинграда в Приморск послужило то обстоятельство, что двум моим маленьким сыновьям, часто болевшим воспалением легких, врачи рекомендовали жить в более здоровом климате. Идею переехать сюда заронил в меня Игорь Константинов, который уже здесь работал.

От периода работы в ОКБ Королева остались воспоминания о Сергее Павловиче. Я слышал его выступления на собраниях, интересное было впечатление - очень плотная фигура, с короткой шеей, большой головой, и удивительно высокий, чуть не женский дискант, голос. Но этим голосом он мог очень круто отчитывать сотрудников, об этом ходили целые легенды. Помню, однажды, после неудачи на полигоне, он распекал на собрании своих конструкторов: «Вы понимаете,» - тонким голосом, - «что такое ваша неудача с запуском? Это значит, у страны улетел многоэтажный дом, у нее не будет этого дома. Из-за вашей оплошности мы дом у страны забрали, он улетел. Как это можно допускать?». Был эпизод, когда я отпрашивался у него: «Сергей Павлович, отпустите меня в Ленинград, хочу к жене и к ребенку, здесь жить негде, здесь то-то не устраивает...». Я на ходу ему говорил это где-то в приемной, он, проходя мимо, чуть не похлопав меня то ли по плечу, то ли по голове, отвечал: «Ты комсомолец? Тебя что сюда в игрушки играть послали? Вот и работай!». Я продолжаю нудеть, показываю ему свое заявление. Сергей Павлович: «Ну оставь заявление - я откажу.». И действительно, через некоторое время я получил в канцелярии свое заявление с резолюцией, написанной по нему синим карандашом: «В уходе из ОКБ товарищу Устинову И.М. отказать! Королев». Я долгое время хранил этот автограф Сергея Павловича.

На филиал я был принят ведущим инженером в расчетную группу. Принимали меня Курбатов Владимир Иванович и Андреев Алексей Павлович. Но в этой группе я был недолго и к лету был назначен начальником начинавшегося строительства стенда 200 («двухсотки»), на котором предполагалось проводить экспериментальные работы с применением очень неприятного продукта № 8. Испытания здесь проводились достаточно сложные, не с точки зрения испытываемой техники, а с точки зрения работы с этим продуктом. Например. При работе непосредственно с продуктом на стенде мы надевали специальные изолирующие костюмы и противогазы, в которых становились похожи на акванавтов. После работы мы принимали спиртово-водяной (!!!) душ прямо в этих костюмах, чтобы нейтрализовать продукт. Помню неприятный эпизод, к нам привезли очередную партию компонента, доставляли его в специальных стальных баллонах, установленных на автоприцепе. И вдруг сопровождающие говорят: «Позавчера на этих перилах умер человек. Рабочие, нарушая инструкцию, оставили противогазы на лесенке, по которой поднимались на емкость, и пошли сделать там ерундовую, казалось, операцию - подтянуть вентиль, а вентиль потерял герметичность, пошла утечка, и их обдало облаком продукта. Один из рабочих в тяжелом состоянии был доставлен в клинику, второй погиб прямо на этих перилах». Физиономии наших ребят мгновенно стали очень серьезными. У нас обошлось без несчастных случаев, потому что мы, действительно, очень строго подходили к технике безопасности, понимали, с чем мы работаем. Тем более, у большинства наших сотрудников уже был опыт работы со фтором. Что такое токсичные компоненты, мы отчетливо представляли. Очень большое участие в наших работах принимала медсанчасть-24. Врачи частенько у нас бывали, мы пользовались их советами, рекомендациями.

Далее>
[1] [2] [3]