История

Рассказывает Игорь Константинович Константинов

В филиал конструкторского бюро, возглавляемого Валентином Петровичем Глушко, я попал впервые «на смотрины» в мае 1961 года. В январе у меня родился сын, и я стал подумывать, как бы выбраться из коммуналки. В это время в ЛМИ (бывшем Военно-механическом институте), где я уже пять лет работал на спец. кафедре, пришел в аспирантуру будущий известный профессор Алексей Прокофьев, который и рассказал, что до недавнего времени работал на Карельском перешейке под Выборгом. Работа интересная, перспективная, строится жилье. Так я и оказался в мае, в расцвете весны на 117-ом километре от Ленинграда, на берегу Финского залива, среди огромных валунов и зарослей черемухи. У берега плескалась парочка диких уток-гоголей, и уже одного этого было достаточно, чтобы я расстался со своим родным Крестовским островом. Тем более, что в августе должен был сдаваться дом в пос. Ермилово, где мне обещали жилье. А работа оказалась тем более по душе, что я с детства болел авиацией и свой первый пульсирующий реактивный двигатель для авиамодели сделал и испытал, занимаясь во Дворце пионеров, еще школьником в 1948 году.

Путь на площадку 117-го километра для ленинградцев в то время лежал, как правило, через главного инженера филиала, очень отзывчивого человека Владимира Николаевича Антонова, с ним-то и познакомил меня А. Прокофьев. По поводу устройства на работу в филиал существовала песня на известный мотив: «Как-то в ресторане мы сидели, Вовка нас Антонов угощал, и когда порядком «окосели», на площадку в лес завербовал...».

Меня направили на участок сборки, возглавляемый чудесным, добрым человеком и прекрасным специалистом Аркадием Морозовым (к несчастью, как и многие другие специалисты, рано ушедшим из жизни из-за проклятых авиационно-ракетных традиций с их ликером «шасси», «шилом», а проще - спиртом, широко применяемым в действующих технологиях). Участок располагался в одноэтажном длинном сарае, снаружи ничем не примечательном, но внутри блестевшем нержавеющими верстаками, приспособлениями, инструментом, где даже тиски были из «нержавейки». Стены были обиты фанерой, покрашенной белой краской. Все это напоминало, скорее, операционную, чем производственный участок, сходство усугублялось видом людей, облаченных в белые халаты. Значение этой чистоты стало понятно позднее, когда я узнал, что слесари готовят изделия для работы в среде самого агрессивного и «строптивого» элемента в таблице Менделеева - фтора.

Главный конструктор двигателей Валентин Петрович Глушко (или коротко ВП), окрыленный успехами полетов ракет на его двигателях, перспективу их развития видел в освоении новых, энергетически более мощных компонентов для сохранения первенства в космосе за нашей родиной. Для этой цели и был создан филиал ОКБ-456 в Приморске.

Я пришел на предприятие в тот момент, когда заканчивались проведенные совместно с ГИПХом поисковые работы по выбору и подготовке материалов, стойких в работе с компонентом, его транспортировке, хранении, нейтрализации, и начались испытания узлов и агрегатов будущего двигателя. Для него строились и развивались по мере усложнения задач два стенда - № 11 и № 12, командовали которыми, соответственно, Николай Ядыкин и Вячеслав Кузнецов. Всей испытательной лабораторией руководил Владимир Руденко, располагавшийся в левом крыле нашей «сборки» с секретарем Тамарой Смелковой (Решетовой), он и определял, практически, всю техническую политику предприятия по испытаниям.

Осваивать фтор нам помогали ГИПХовцы, они присылали отчеты об исследовательских работах, ставили специальные эксперименты по нашим просьбам, помогали разрабатывать рабочие технологии. Больше всего с нами занимался профессор П.Ф. Дрожжин, но были аварийные случаи, когда к работам подключался и директор ГИПХа академик Шпак.

Далее>
[1] [2] [3] [4] [5]


Яндекс цитирования